«Малый бизнес в России держится на личной силе, окружении и…морковке». Интервью «Клерка» с защитницей прав малого бизнеса Натальей Горячей
Имя Натальи Горячей и «Делаем бизнес вместе» так или иначе слышали почти все бухгалтеры и предприниматели в малом и среднем бизнесе. На «Клерке» многие подписаны на ее блог: Наталья давно и активно ведет свои каналы в интернете. Мы поговорили о трудностях в жизни бизнеса прямо сейчас, о том, почему они возникли и что с ними можно сделать. Впрочем, хватит спойлеров: скорее садитесь читать.
Давайте начнем с большого, даже немного абстрактного вопроса. Что принес малому бизнесу непростой 2022 год и с чем приходится теперь справляться?
– На то, как чувствует себя малый бизнес, геополитика не сильно влияет. Ввиду того, что он малый, он очень гибкий сам по себе. И проблемы с логистикой малый бизнес обходит, и проблемы с валютным контролем тоже можно решать, как и с поставщиками.
Если есть какие-то внешние факторы, то МСП в отличие от крупного бизнеса быстрее приспосабливается, если нет каких-то явных чисто физических действий, которые влияют на его закрытие – как в ковидном 2020м, например. Гораздо сильнее на малый бизнес повлияло то, что приходит изнутри – то есть, инициативы тех, кто каким-то образом «заботится» о малом бизнесе. Из ключевых перемен 2022 года, принесенных в 2023 год – это снос спецрежимов для маленького ювелирного бизнеса, к которому много кто приложил руку, в том числе Минфин.
Вторая головная боль – это внедрение в России Единого налогового счета и платежа. Это повлияло на работу бизнеса уже с начала января. Но я, например, начала по этому поводу бить тревогу еще в конце 2021 года, когда первый законопроект в таком духе протащили в Госдуму.
Я скажу так: бизнес ждет от государства не поддержки, которая обычно доступна очень узкому кругу какому-то, а создания настоящей нормальной деловой среды, в которой можно жить и работать.
Какими, на Ваш взгляд, мотивами руководствовались те, кто принимал, например, идею о запрете спецрежимов для ювелиров?
– На мой взгляд, те, кто принимал закон, ничем не руководствовались. Я поспрашивала несколько депутатов, где они были, когда принимался закон. Но тут речь не о них, а о тех, кто именно придумал и лоббировал эту идею. И это точно был не малый бизнес. Это были те, кто применяет только общую систему налогообложения. И вот их на ювелирном рынке 3%, кажется, от общего объема предпринимателей. Вот им и выгодно было занять пространство, которое освободят «малыши».
То есть крупному бизнесу действительно выгодно занять такой огромный процент рынка, провала никакого не будет?
– На общей системе может выжить либо большая сетка, либо розница, которой очень много.
Есть тут какой-то региональный фактор?
– Я не изучала глубоко этот момент, тут наверное, лучше Наталья Васильевна Зубаревич расскажет. Но вот как я себе это представляю. Я люблю путешествовать на машине по нашей стране. И вот приезжаю, например, я в какой-нибудь Суздаль. Зачем мне там идти в условный «Соколов», магазин которого я могу найти в любом другом городе? Скорее я зайду за какими-нибудь сувениром в маленький магазинчик. Выводы делайте сами.
Ювелиры пытаются что-то делать…
– Да! Я вот не помню, где я была, когда Минфин открыл комментарии под своими постами в Телеграме, но помню, что я сразу позвала туда ювелиров: ребята, пишите, стучите, везде где можно! Не знаю я, как будет развиваться ситуация дальше.
Я думаю, что какая-то часть ювелиров уйдет в тень, кто-то воспользуется правом не платить НДС при выручке до 2 миллионов, кто-то с ООО перейдет на ИП, потому что все равно налогов меньше. Но положительных каких-то моментов для делового климата это не создает.
Очень грустная у нас с Вами тема для разговора. Давайте попробуем поговорить о том, что с этими глобальными проблемами бизнес может попытаться сделать.
– Ну про ювелиров я немного знаю. Знаю, что питерская «Гильдия ювелиров России» много сделала для поддержки – они писали в Минфин, в правительство, президенту, везде где можно. Есть такое издание питерское «Свое дело плюс». Там много активничала Лилия Агаркова, организовано было немало мероприятий.
Что касается ЕНС и ЕНП, то во-первых, я пытаюсь писать о проблеме абсолютно везде. Пишу в соцсетях, пишу самой ФНС и Минфину письма. Во-вторых, несколько было попыток выйти на федеральные СМИ – отказали, но вот тематические СМИ эти темы подхватили.
И что я думаю в итоге? Что результата никакого не будет. Надо смириться с этой «красотой» и жить с ней. Потому что я не помню ни одного случая за двадцать лет, когда бы такого рода инициатива была отменена.
Ужас состоит в том, что летом прошлого года с бизнесом обсуждали эту инициативу, и крупный бизнес ее раскритиковал. Но какая разница, что думает бизнес? Чиновники в этом смысле как та вредная свекровь – которая делает «как лучше» и не понимает, что только вредит. У бизнеса спрашивать никто не думает: чиновники спрашивают у чиновников.
Может, просто мы с ними на разных языках разговариваем? Вот сейчас приведут русский язык в норму, будем одними словами выражаться и найдем точки соприкосновения. Будем грамотными.
– Я даже не стану говорить на эту тему! Хотя нет, скажу. Вот пример ситуации. Около 500 откликов нам пришло на вакансию для обслуживания большой группы предприятий. Мы — аутсорсинг, поэтому нам очень нужно, чтобы бухгалтер хорошо писал.
Мы дали им письменное задание с тестом и расчетами. Попросили отвечать так, чтобы было понятно предпринимателю. Из 500 кандидатов нормально на вопросы ответили 46 или 47 человек. Нормально, грамотно, чтоб кровь из глаз не лилась. Поэтому не надо никаких запретов иностранных слов! Сделайте так, чтобы у всех выпускников школ были безупречные четверки хотя бы.
Давайте попробуем перейти к финансовой грамотности предпринимателей. Что бы Вы про нее сказали?
– Я в конце прошлого года изучила методичку Минфина по финансовой грамотности для школьников, которую они выпустили. Просто факт: в этой методичке умудрились ЕНВД упомянуть. В 2022 году! Я тираду целую им в ответ выдала. Но понимаете, вот по таким материалам они школьников учить пытаются…
Я как-то с сыном разговаривала про финансовую грамотность, про то, как распоряжаться деньгами – и для простоты ему рассказала про морковку. Когда предприниматель говорит «я ничего не понимаю в учете, поэтому ты меня не грузи, а я пошел деньги зарабатывать» – я сразу представляю морковку сзади.
Не поймите смысл этой ассоциации неправильно. Просто пока предприниматель не поймет хотя бы основы, пока он однажды не столкнется с тем, что вот эта морковка сзади его не долбанет, он не перестроит свою работу так, чтобы эта морковка была спереди. Я сама через это проходила за эти годы, столько вот таких «морковок» у меня было. И каждая чему-то учит.
Для того, чтобы стать осознанным предпринимателем, не нужны никакие действия со стороны правительства. Не нужно запихивать в предпринимателя никакие методички. До тех пор, пока предприниматель сам не осознает, что ему надо самому изучить бухгалтерский баланс, прежде чем его утвердить, он не будет двигаться дальше. Он может при этом зарабатывать большие деньги, не зная основ финансового, управленческого учета, но скорее не благодаря, а вопреки этому незнанию.
Чем больше предприниматель вкладывает в системы учета – товаров, себестоимости и так далее, тем быстрее он растет. И правительственные программы здесь совершенно ни при чем.
Я как-то опубликовала пост с литературой, которую надо читать начинающим предпринимателям, так мне один написал: если б я все это прочитал, я бы бизнес не стал начинать.
Давайте несколько коротких вопросов с короткими ответами. Три кита, на которых стоит малый бизнес в России сейчас?
– Личная сила, окружение. И морковка, про которую я говорила.
Три кита, на которых Вы бы посоветовали держаться бухгалтеру в 2023 году.
– Стальные нервы. Надо как-то практиковать за пределами работы какого-то рода отрешенность, способность не вовлекаться в эмоции от происходящего вокруг тебя. Второе – прокачивайте свои профессиональные навыки. Прежде всего за счет чтения, это полезно, как минимум, развивает грамотность. И третье – опираться на то, что не относится к профессии. На дом, на семью, на собачек / кошечек, на что угодно, что вырывает из этого рабочего круга.
И наконец, на чем держитесь Вы?
– Личный опыт, наработанный годами.
В темные времена очень хочется находить свет.
– Везде, где можно светить, надо светить. Быть таким вот фонариком для близких, для коллег, для друзей.
Какого бизнеса не хватает в Новосибирске — РБК
По словам замминистра промышленности и торговли Новосибирской области Максима Останина, в лидерах находятся общепит, торговля, операции с недвижимым имуществом и производство
Фото: Евгений Курсков / ТАСС
Часть направлений бизнеса, которые уже получили развитие в других регионах, в Новосибирск еще не пришли.
Например, коммерческие дома для престарелых, коммерческие скотобойни или велошеринг.
РБК Новосибирск задал экспертам вопрос: какого бизнеса не хватает в Новосибирске?
Александр Зырянов, руководитель Агентства инвестиционного развития Новосибирской области:
— Нужен такой бизнес, чтобы транспортная составляющая не убивала возможность экспорта продукции. Мало смысла, например, в производстве в Новосибирске огромных грузовиков, потому что их доставка до западной части России или в другие направления будет дорогостоящей и уменьшит прибыль. А вот если мы будем делать микросхемы или биотехнологическую продукцию, небольших размеров, но капиталоемкую, то затраты на логистику будут небольшими. Это расширит возможность экспорта, вплоть до отправки в любую точку мира.
adv.rbc.ru
Владимир Женов, председатель правления Новосибирской городской торгово-промышленной палаты, вице-президент Межрегиональной ассоциации руководителей предприятий:
adv.
rbc.ru
— Услуги для людей — это та сфера, которая, как ни странно, развивается недостаточно. Это здоровье, образование, развитие, спорт — одним словом вложение в человеческий капитал. Наши соседи: томичи, барнаульцы, кемеровчане, — почувствовали это и заходят к нам в город с таким бизнесом. Например, сети фитнес-клубов бывают федеральные и региональные, но не новосибирские. Также у нас в городе нет достаточно качественных частных детских образовательных учреждений.
Максим Останин, заместитель министра промышленности, торговли и развития предпринимательства Новосибирской области:
— Новосибирску нужны инновационные предприятия. Думаю, что проект «Академпарк 2.0» успешно закроет эти потребности.
Читайте на РБК Pro
Почему VK скрывает важнейший показатель и что делать инвесторам
ОАЭ поднимает корпоративный налог. Есть ли альтернатива Эмиратам
Экономисты назвали компании, которые скоро уйдут из России.
Кто в списке
Криптовалюту могут признать ценной бумагой. Каковы риски
Игорь Салов, председатель комиссии Совета депутатов Новосибирска по научно-производственному развитию и предпринимательству:
— У нас слабо развивается ремесленное направление. Бизнес, когда люди делают вещи или предметы своими руками, находится в зародыше. Я говорю не о каких-то сувенирах и поделках, а о прикладных вещах: изделиях, предметах, технике, которые сделаны с помощью ручного труда. Этот вид бизнеса в Новосибирске, да и в России, плохо развивается из-за сложностей, которые ремесленники испытывают в начале своей деятельности: отсутствие оборотных средств, оборудования, выходов на рынки сбыта.
Антон Вершинин, руководитель группы компаний «Дом и сад»:
— Новосибирску нужен большой и серьезный парк, как для отдыха, так и для развлечений. Сейчас в Новосибирске организация парков — это все прошлое столетие, а вот современного, например, уровня Диснейленда, у нас нет.
В Москве я видел два места — это известный многим парк «Зарядье» и парк «ЗИЛ», который выполнен интересно с точки зрения ландшафтного дизайна.
Юрий Зозуля, зампредседателя комитета по бюджетной, финансово-экономической политике и собственности Заксобрания Новосибирской области:
— Не хватает бизнеса по глубокой переработке сельскохозяйственной продукции в широком смысле этого слова. Мы продаем в основном сырье, а если и есть переработка, то она незначительная. Например, зерно мы перерабатываем в муку и на этом все заканчивается. Для создания предприятий по глубокой переработке необходимы венчурные инвестиции. Людей, готовых на такие вложения, очень сложно найти, потому что велики риски, да и длительный срок окупаемости не устраивает многих бизнесменов.
Максим Леоненко, начальник управления предпринимательства и инвестиционной политики мэрии Новосибирска:
— Любому городу, в том числе и Новосибирску, необходимы высокотехнологичные производства.
Западные компании, помогающие финансировать войну России
Когда Россия вторглась в Украину в феврале 2022 года, международное сообщество ввело ряд санкций. Около тысячи международных компаний присоединились, добровольно выйдя или приостановив свою деятельность в России. Тем не менее, многие глобальные компании, работающие как в России, так и за ее пределами, продолжают работать в обычном режиме.
Некоторые международные предприятия и фирмы заявляют, что не могут приостановить свою деятельность в России, потому что «они нужны их клиентам». Они утверждают, что приостановка их работы помешает гражданам России покупать предметы первой необходимости, такие как продукты питания. Другие утверждают, что российское правительство угрожало национализировать их предприятия. По словам этих компаний, если бы это произошло, они бы передали свои активы российскому правительству. Независимо от их аргументов, дочерние компании более чем 1400 компаний ЕС и G-7 по-прежнему работали в России прошлой осенью, как показывает новое исследование.
Стеснение по-российски
Когда началось вторжение русских, Йельский университет начал составлять список крупных корпораций, работающих в России. Документ в прямом эфире отслеживает, какие компании свернули бизнес в России, а какие продолжают там работать. Эти отрасли предоставляют товары и услуги, начиная от потребительских товаров, энергии и продуктов информационных технологий и заканчивая промышленными товарами, материалами и коммунальными услугами. Примеры компаний, которые все еще активны, включают американскую ИТ-фирму CloudFlare, немецкую биотехнологическую компанию Bayer, американскую нефтесервисную компанию SLB, немецкую инженерно-технологическую компанию Bosch, британскую компанию банковских и финансовых услуг HSBC, австрийскую компанию Red Bull. и британская логистическая компания FS Mackenzie. Полный список этих фирм и корпораций можно найти на сайте Йельского университета.
Продолжающаяся деятельность этих предприятий означает, что миллиарды рублей по-прежнему помогают стимулировать российскую экономику и подрывают эффективность международных санкций.
Доходы, полученные от этой торговли, позволили России приобрести дополнительное оружие и оборудование, использовавшееся в войне. Например, немецкая компания Salzgitter AG производит металлопродукцию и трубы. Согласно списку Йельского университета, Зальцгиттер ведет дела в России как обычно. Американская компания Titan International, у которой до сих пор есть подразделение, работающее в России, производит шины для автомобилей. В России по-прежнему работают американская корпорация GXO Logistics и французская фирма ID Logistics, специализирующиеся на логистике и управлении цепочками поставок. Сотни других международных корпораций из списка Йельского университета предоставляют аналогичные услуги.
Деятельность вышеупомянутых компаний, а также сотен других компаний из списка Йельского университета позволила России заработать деньги, необходимые для финансирования войны. Согласно инструменту, разработанному New York Times, российский экспорт в ряд европейских стран резко увеличился в 2022 году.
Например, российский экспорт в Испанию увеличился на 112 процентов, бельгийский импорт российских товаров и услуг увеличился на 130 процентов, а российский экспорт в Нидерланды увеличились на 74 процента. Инструмент подсчитал, что текущий общий объем торговли России с различными европейскими странами составляет миллиарды долларов США.
Неудивительно, что экспорт нефти и газа был самым большим источником доходов России в 2022 году. Этот экспорт также помог русским «компенсировать потери доходов [из-за международных] санкций». Учитывая эту торговую активность, неудивительно, что Россия продолжает платить за свою войну.
Никого не удивит, что многие компании из списка Йельского университета, все еще работающие в России, китайские. Но, как упоминалось выше, многие другие либо европейцы, либо американцы. Здесь можно с пользой применить некоторое давление.
В настоящее время некоторые страны ограничили экспорт товаров из России. Они также установили верхний предел цен на такие товары, как нефть и нефтепродукты.
Придерживаясь этого варианта, эти страны попытались ограничить доходы России, не подрывая европейские и американские рынки. Часть воздействия еще не материализовалась в этом году. В прошлом году ВВП России сократился, по разным оценкам, всего на 2–4 процента.
Политическое и государственное руководство может предпринять более решительные меры, чтобы отговорить владельцев бизнеса от продолжения деятельности в России. Например, правительства могут поощрять владельцев бизнеса и заинтересованных лиц к изъятию своих активов и инвестированию в другие корпорации или фирмы, которые конкурируют с российскими компаниями или с международными фирмами, работающими в России. Другие стратегии могут предусматривать введение правительствами надбавок к выручке компании до тех пор, пока компания продолжает работать в России.
Точно так же правительства по всему миру могут наложить санкции на эти компании, чтобы помешать им продолжать свою деятельность в России, подобно тому, как Соединенные Штаты наложили санкции на корпорации, участвующие в строительстве газопровода «Северный поток — 2».
Наконец, миру следует напомнить о различных зверствах, совершенных русскими на Украине. Правительства могли бы предположить, что у компаний есть моральное и этическое обязательство прекратить свою работу в России. Ожидается, что это уменьшит возможности России по расходам и закупке оружия.
К сожалению, нынешние санкции не положили конец войне, хотя их экономический эффект еще предстоит ощутить. Наложение более строгих финансовых санкций на компании, которые продолжают вести бизнес в России, может еще больше сузить экономику, препятствуя способности России вести бизнес и торговать в международном масштабе. Это ограничило бы возможности России финансировать войну в Украине. Потенциально это могло бы привести к более быстрому прекращению войны, поскольку у России больше не было бы экономических средств, необходимых для закупки военной техники и оборудования для ее войны, и это могло бы спасти тысячи жизней.
Международные корпорации могут быстрее положить конец российскому вторжению в Украину, прекратив свою деятельность в России.
Но они должны решить, будут ли они это делать.
Мнения, выраженные в этой статье, принадлежат исключительно автору и не отражают точку зрения Института Кеннана.
Действует в России? Ваш бизнес ждет обратная реакция
Французская молочная компания Danone не полностью вышла из России, несмотря на агрессию страны в отношении России. (Фото Юрия Кадобнова/AFP через Getty Images)11 сентября 2022 года мир отметил 200 дней непрерывного российского вторжения в Украину. Война, приведшая к опустошению и ужасающим жертвам, чрезвычайно огорчительна, особенно сообщения из деоккупированных районов о военных преступлениях, совершенных российской армией.
Чтобы снабжать передовую солдатами, техникой и оружием, России требуется примерно 1 миллиард долларов в день, значительная сумма денег, и одним из очевидных источников для этого является экспорт энергоресурсов. В то же время более 40% государственного бюджета России финансируется за счет корпоративных налогов.
Таким образом, еще одним важным источником дохода, который Россия использует для войны против Украины, являются деньги, выплачиваемые местным и международным бизнесом в виде налогов.
Почему иностранные компании до сих пор ведут бизнес в России?
Итак, где мы сейчас, после более чем 200 дней войны, с точки зрения международного бизнеса и его работы в России? Они уехали из страны или до сих пор работают в России и платят налоги, таким образом пополняя военную казну Владимира Путина?
Ответ не внушает особого оптимизма. По данным Института KSE, более 1600 международных компаний все еще работают в России в полном или ограниченном масштабе, принося не менее 171 млрд долларов местного дохода в год. Многие из компаний, оставшихся в России, происходят из процветающих демократий, правительства которых пообещали Украине высокий уровень моральной и иной поддержки. В настоящее время насчитывается 296 американских, 245 немецких, 107 французских, 97 японских и 94 британских компании все еще работают в России.
На сегодняшний день полностью ушли с российского рынка только 105 компаний. Три четверти транснациональных корпораций, которые имели самый большой доход в России в 2021 году, все еще присутствуют в стране, даже после 200 дней российской агрессии. Не менее 50 международных компаний со 154 производственными площадками в различных регионах России продолжают работать в полном или ограниченном масштабе. Среди них Danone с 16 заводами и фермой; Nestle со своими семью заводами; и Lactalis с четырьмя заводами.
Большое количество компаний, остающихся активными в России, противоречит общественному мнению о массовом исходе корпораций. Это потому, что большинство компаний, которые сокращают и приостанавливают деятельность, делают это громко, в то время как восемь из десяти компаний, ведущих бизнес в России в каком-либо масштабе, молчат об этом.
Почему транснациональные корпорации молчат о своем бизнесе в России?
Еще один симптом молчания в качестве предпочтительного способа связи компаний появился в середине сентября.
Всемирно известный Ресурсный центр по бизнесу и правам человека запустил новый инструмент мониторинга для повышения прозрачности практики должной осмотрительности предприятий в области прав человека в России. В общей сложности 400 транснациональных компаний были приглашены для участия в опросе о должной осмотрительности в области прав человека, связанной с их деятельностью и инвестициями в России и Украине. Только 39компаний предоставили ответ, указав, что немногие компании готовы признать, как мало они сделали для выявления и устранения своей причастности к нарушениям Россией международного гуманитарного права и прав человека в соответствии со своими обязанностями в соответствии с Руководящими принципами ООН.
Но даже когда так много компаний выбирают молчание, не заблуждайтесь: пострадает репутация тех, кто де-факто останется на российском рынке, и эти компании создают больше проблем, чем приносят прибыль. Есть два способа, которыми они жертвуют своей репутацией: своими негативными финансовыми показателями и попытками общественности разоблачить их операции в России.
Чем больше других компаний уйдет из России, тем больше внимания будет приковано к тем, кто останется. Это означает большее общественное давление и больше вопросов о честности репутации оставшихся брендов. Например, датская компания Rockwool столкнулась с негативной реакцией в местных СМИ, а также с уличными протестами в ответ на свое решение продолжить работу в России. Критики, а также коалиция B4Ukraine продолжают подталкивать компанию к уходу из России, нанося ущерб репутации Rockwool, освещая неприятные факты о ее бизнесе в России.
Другой пример — французская нефтяная компания TotalEnergies. Компания была обвинена в расследовании Global Witness в причастности к заправке российских военных самолетов через совместное предприятие в стране (что компания отрицает). Эти обвинения прозвучали, когда появились новости о резком росте прибыли компании от ее российских активов из-за резкого роста цен на энергоносители. Total столкнулась с огромной негативной реакцией общественности и вскоре объявила о продаже своей 49-процентной доли в ТернефтеГазе.
Однако Total по-прежнему владеет 190,4% «Новатэка», второго по величине производителя газа в России и покупателя оставшихся акций «Тернефтегаза». Это служит напоминанием о том, что даже когда вы молчите и ведете себя как обычно, вы не невидимы, и публика придет за теми, кто попирает гуманитарные ценности в погоне за прибылью.
Это также коррелирует с выводами отчета Edelman Trust Barometer, в котором говорится, что шесть из десяти человек хотят, чтобы бизнес наказывал страны, нарушающие права человека и международное право; 38% людей заявляют, что они потеряют доверие к компании, если она не предпримет никаких действий в отношении ее работы в России, а пять из десяти человек изменят свое отношение к бренду или компании в зависимости от ее реакции на войну в Украине.
Люди знают, что компании могут влиять на геополитические решения, и они хотят, чтобы они это делали — были лидерами и были активными, поступая правильно и на стороне добра. Для обычного бизнеса больше нет места.